В Тульской области, Чернском районе, на станции Скуратово, на знаменитом Бежином лугу состоялась встреча, людей принимающих участие в возрождении этой земли. Тут состоялся секретариат Союза писателей России, посвященный железным дорогам, железнодорожники ввели в действие новый дом, губернатор вручил ордера, глава администрации района В.Д. Волков с коллегами, железнодорожниками, писателями несколько раз перерезал ленточку при открытии нового дома, музея, загса, детского дома, библиотеки. А затем был замечательный песенный праздник в Колотовке и ночное тургеневское представление на Бежином лугу. Своими впечатлениями с читателями делится на нашей полосе Валерий Ганичев.

***

Над крестьянской долей плакали, исполняя тоскливую мелодию калики прехожие, грустная песня Некрасова о ней тревожила Россию, крестьянская, деревенская, почвенническая проза конца двадцатого столетия была скорее реквием селу, колхознику, крестьянину, чем бодрым маршем расцветающего земледельческого хозяйства. Оно, к сожалению, и не расцветало, а разорялось и неуклонно катилось вниз. Не достигло оно своего хозяйственного пика ни до революции (хотя мудрый Столыпин распланировал, как вырвать его из отсталости), ни после революции, когда крестьянству была отведена участь колонии, финансовой струи, из которой должна была взрастить советскую промышленность. После войны село стало оклемываться — тут перестройка, реформы и новое обнищание, разорение, бегство из села. И новая печальная песня. Куда же дальше идти? Что делать? И делать ли что-нибудь?

Но вспомним великую заповедь крестьянина: «Умирать собираешься, а рожь сей». И настоящий крестьянин и сеет, и сеет, и сеет. А потом ведь и убирать надо, сохранять зерно, да и скотину кормить надо. Вот он и творит свое древнее и полезное для всех дело. И в этом деле, можно увидеть только тяжесть, только беспросветность, только темень. А можно увидеть чистую душу, доброе сердце, слитность с природой. Это и сумел увидеть Иван Сергеевич Тургенев, Да, был он не из крестьянского сословия, блестяще образован, знал европейские языки, многие годы жил за границей, но был он и глубоко русским человеком. Его слух воспринимал все оттенки русской речи, все ветерки среднерусской равнины и шелест ее лесов, шепот трав, тихое журчанье речки Снежедь. Его взор обнимал светло-зеленые березовые рощи, поднимался на вершины очень плавно возносящихся холмов, обнаруживал потаенные, с внутренним светом уголки тихого счастья. Он внимал переливающимся драгоценными цветами бесхитростным рассказам деревенских мальчишек, жалел, безропотных, еще закрепощенных (и ныне кажется не освободившимися от барственных оков) крестьян, немел от восхищения перед великими певцами Притынного кабачка в Колотовке. Он не создал пламенных избирательных платформ, не излагал программ политических действий по освобождению крестьян, не призывал Русь к топору. Он написал вроде бы спокойные краеведческие «Записки охотника». Но что это были за «Записки»! От них многим стало стыдно, другим — радостно от этого русского многоцветья характеров, переплетения чистоты и боли, рассветных надежд и совестливого раскаяния.

Недаром было сказано в свое время, что «Записки охотника» сделали для освобождения крестьянина не меньше, а больше чем царские реформы. Ибо крестьянин предстал в них светлым, чистым, добрым человеком, держать в ярме которого стыдно, позорно и подло. Какие же они братья во Христе?

Барское чванство расщеплялось на куски, растворялось, или в недоумении замолкало. Крестьянин получал землю и достоинство. И Тургенев — барин, европеец, господин — имел к этому прямое отношение, ибо был он русский писатель, человек всеобъемлющего сердца и трепетной совестливой души. И это, ведь, и сегодня тургеневская традиция в отечественной литературе — Валентин Распутин, Михаил Алексеев, Василий Белов, Ольга Фокина, Виктор Лихоносов, Владимир Костров, Глеб Горбовский — ибо они умеют сочувствовать, жалеть, бороться, любить человека, соотечественника, брата во Христе.

Чернские крестьяне такие же светлые, работящие, умелые. Находят и на них тучи наших дней, касаются их темные проповеди телевидения, но они верят в свою Землю, в Природу, Красоту, которая их окружает. И они работают, сеют рожь.

Поэтесса Надежда Мирошниченко с душевным подъемом разобрала, обыкновенную вроде бы, надпись при въезде в Чернь: «Здесь живут добрые и работящие люди».

Как важно было бы, чтобы везде — в деревнях, городах страны — с уверенностью могли бы написать эту надпись: «Тут — добрые и работящие люди». А их абсолютное большинство, только надо руководителю дать ладу их устремлениям, не убаюкивать их обещаниями, не обмануть, самому показать пример работы и служения.

Черни вот повезло. Вырос тут из местной земли, вскормился пахучим цветочным молоком, дохнул полной грудью живительный воздух просторов Руси Виктор Волков. Когда мы возвращались от оживающего в Большом Скуратове храма святого Александра Невского на двух автобусах, то машина главы администрации Виктора Даниловича Волкова остановилась у неказистого домика в окружении кустов сирени. Волков помахал рукой всем остальным, чтобы проезжали дальше. Но его бывшая преподавательница Светлана Федоровна твердо сказала нам: «Нет, здесь следует остановиться — тут его мама живет». Навстречу сыну вышла улыбчивая женщина с глазами удивительного василькового цвета. Когда сын и невестка Таня расцеловались, немного поговорили, подошли и мы. Спрашиваем: «Ну, как сына находите, Галина Степановна?» Улыбается: «Он у меня хороший. Десятым родила». У всех восхищение и удивление. Десятый!? А ведь послевоенный, на картошке взрощенный. Да нет, корова была, а он молоко любил. Отец — кузнец (Виктор разыскал наковальню, молотки кузнечные, думает музейно-рабочую мастерскую восстановить). Матушка переезжать в райцентр не собирается: «В огороде вожусь». Да, сколько лет-то Вам Галина Степановна? «А приезжайте в ноябре — девяносто справим. А сейчас споем». И затягивает песню. Русскую, украинскую. Мы подтягиваем. Боже мой! Боже мой! Какая сила духа у этого поколения крестьян, какая жизнестойкость, отсюда и сын такой.

Праздник «Тургеневское лето» праздником, но Виктор Данилович втянул нас в круговерть районных дел. Прямо скажем: не любит наша писательская братия отвлекаться на нелитературные дела. А тут все вместе с районным людом, колхозниками (ну, не назовешь же их акционерами, производственно-трудовыми кооператорами, оошниками, ну, крестьянами можно, конечно) перерезали ленточку в новом доме, вручали ключи от квартир, поздравляли молодоженов, открывали детский дом, сажали деревья. С восхищением аплодировали, когда глава администрации давал денежную премию, корову, поросенка мамам, семьям, где появились новорожденные. Открывали районный загс. Обошли заложенный в прошлом году, во время работы секретариата Союза писателей, посвященного Тургеневу и малым городам, новый роддом. Волков, вытесненный шесть лет назад из руководства района теми, кто не хотел, чтобы район возрождался ( а попросту новым ворьем) и уехавший в Москву, в прошлом году был позван и избран жителями снова и стал возвращать в район лучшее прошлое, вводить хорошее, настоящее. Так вот в прошлом году на центральной площади в нашем присутствии и объявили марафон по сбору средств на строительство роддома. А ведь ездили (и ныне последние месяцы ездят) чернские женщины за полсотни, а то и сотню километров рожать в Мценск, Плавск, Тулу. Негоже, решил Волков. Надо любить своих женщин, и обратился ко всем жителям: «Давайте построим роддом, соберем деньги». И понесли копеечки и рубли, сдали и мы, что в карманах было. Немного, конечно, не олигархи. Но ручеек-то постоянный, народный. Дом, то есть роддом, стоит, все в нем предусмотрено — рожайте милые. Но вот еще денег на оборудование не хватает. Волков обещал к ноябрю ввести в строй. А что там, наверху, на роддоме, за замысловатая башня? Да это колоколенка! Когда родится новый чернянин, будет разносится звон колоколов по всему поселку. Входи в этот мир, человек! Даже и брошюрку подготовили: «Рожать под звон колоколов!» Славно, славно! А если кто помочь может, помогите роддому в центре России, ведь убывает население у нас. Волков и его сотоварищи знают об этом и еще в начале перестройки почувствовали, что соотечественников наших, которые поднимали земли, строили электростанции, рожали детей в так называемых социалистических, почти никогда и не бывшими самостоятельными государствами республиках, стали изгонять под флагом демократии и суверенитета с их насиженных, благоустроенных мест, где они чувствовали себя братьями и сестрами этих народов.

Волков поехал в Грузию и начал переселять потихоньку (ибо власти и владетели Грузии грозили русским людям всеми карами, грабили их).

В Грузии было несколько общин духоборцев, отошедших от христианских канонов. Как бы ни относиться к воззрениям духоборцев, они преданные России люди, своим трудом укрепляющие ее. Волков ходил по кабинетам власти, стучал, доказывал, что Чернский район по многим параметрам может стать центром переселенчества на Русь бывших соотечественников. Где-то его принимали, где-то слушали в пол-уха. Ему заявляли: «Вы за счет переселенцев хотите обустроить район». «А что же в этом плохого?» — заявлял Волков. Если в предшествующие годы наш район экономически более слабый поставлял кадры в другие регионы страны, то почему же сегодня не восстановить историческую справедливость и не оживить слабеющие предприятия, колхозы, совхозы, вдохнуть жизнь в деревню.

Последнее правительство СССР приняло в 1990 г. постановление по переселению. В 1998 году уже В. Черномырдин принял новое решение по переселению в Чернский район. Надо было обладать колоссальной силой убеждения, терпения, чтобы руководителю небольшого сельского района достучаться до верховной власти и достучаться по важному народному и хозяйственному вопросам. Деньги выделяли, но сколько же выстроилось на всех промежуточных этапах с ложкой — не семеро, а сто, тысяча. Откусывали, отхватывали. Волков все-таки добился, часть денег пришла в район. И ехали, ехали в Чернь из Грузии, Армении, Азербайджана, Таджикистана русские люди.

Из Чечни приехало в район сто пятьдесят русских семей (Волков возмущается: «Почему деньги на восстановление и обустройство даются только в Чечню, а беженцам русским людям не дают?» (Трудно это понять)

В села Архангельское, Южный, совхозы «Троицкое», «Чернский», «Красный путь» ехали люди-изгнанники. Вот в Архангельское и переместился после Скуратова наш секретариат.

Архангельцы встретили секретариат и гостей Праздника конным казачьим разъездом с лозунгом-приветствием «Добро пожаловать!» Отведав хлеба-соли, за казачьим эскадроном из четырех лихих всадников, впереди которых столь же лихо ехали тридцать мальчишек на велосипедах, тихо мы двинулись на автобусах к центру села. тут и раньше жили люди, но вот ныне это переселенческий центр духоборцев. Помню степенного и ответственного первого председателя колхоза Кузьму Савельича Маркина. сколько он сил положил с чернцами, чтобы одолеть невзгоды, границы, бюрократические рогатки и переселить сюда единоверцев. Духоборцы хозяева хорошие, встретили нас песней, напоили молочком. Женский хор в особой, скромно-красивой одежде пел душевно, сохранив старинный лад и мелодию. Поговорили, пошутили, вспомнили невзгоды (как привезли бракованные плиты для постройки, как увезли предназначенные им дома в Ростовскую область, как оббирали на грузинской границе и сколько их было этих невзгод да и сейчас хватает). Говорили обо всем Мирошниченко, Сергей Куняев, почитали им стихи.

Один мудрый духоборец просил меня бороться за то, чтобы землю не продавали: она же Божия! Я согласился, он продолжал наседать: надо чтобы люди жили сообща, помогали друг другу. Да, духоборцы настояли, чтобы их хозяйство именовалось колхозом. Их даже предыдущий губернатор уговаривал отказаться от этого названия: из прошлого, тоталитарное. Они нет: коллективно живем. Потрапезовали в школе, составленной из вагонов, послушали хор, пошли вместе, осмотрели поднявшиеся дома. Но сколько много еще надо сделать: и школу построить, и трактора купить, и новых переселенцев принять, и дорогу до поселка Южный довести (денежки-то для нее предназначенные предыдущая власть умыкнула).

Были еще встречи в Никольско-Вяземском, где стараниями тульских оружейников с машзавода и творческого их директора Вадима Сергеевича Усова была восстановлена первая родовая усадьба Толстого. Там писались главы «Войны и мира» и «Воскресенья». Это был поистине духовно-культурный, созидательный подвиг. Вся Россия должна поклониться рабочим, инженерам и Вадиму Сергеевичу Усову за это подвижничество. В маленьком, умирающем в прошлом, сельце ныне стоит усадьба-музей, школа десятилетка, культурный центр, гостиница, ряд коттеджей по улице Толстого, Фета, при открытии которых мне пришлось присутствовать пятнадцать, десять, восемь лет назад. С того первого тургеневского праздника на Бежином лугу и в Колотовке, который организовал Волков, и с возрождения Никольско-Вяземского, которое начал Усов, собственно и началось духовное соединение земляков-чернян.

Но прежде, чем рассказать о ярком, красочном, незабываемом этом дне, я хотел бы вернуться в первый день, когда мы собственно и начали свою работу. А начали ее с заседания секретариата Союза писателей, администрации и железнодорожников на станции Скуратово. Повестка дня была торжественной и философской: «Русский путь: железные дороги и русская литература». Но речь шла о практических и перспективных делах.

Почему в Скуратово? Да потому что силами МПС, министра Г.М. Фадеева, начальника Московской железной дороги В.И. Старостенко тут решено затеплить железнодорожную и социальную жизнь. Скуратово крупная железнодорожная станция, тут останавливались почти все поезда, идущие на юг, на Кавказ, в Донбас, Крым, на Украину. Все пассажиры помнят дымящуюся разваристую с укропчиком картошку на пристанционном рынке, путейцы – хорошую гостиницу, смену бригад, шикарный дешевый ресторан. Но вот реформы, новые условия, и поезда не останавливаются, ремонтные мастерские не работают, могучий ЖБК встал. Рабочая жизнь сжимается, чахнут социальные заботы. Да тут еще взорвался от газа пристанционный жилой дом. Казалось, Скуратово обречено на забвение и тихое умирание. Но вот геннадий Матвеевич Фадеев подписывает решение о строительстве нового жилого дома, Владимир Иванович Старостенко с главным редактором «Гудка» Игорем Трофимовичем Яниным и Председателем Союза писателей приезжают зимой на станцию. Старостенко дает отеческий нагоняй за беспорядки, дает указание отремонтировать вокзал, установить мемориальные доски, открыть в нем музей железной дороги, с историко-литературным разделом, установить бюст Алексея Скуратова, великого русского землепроходца и путешественника, который родом из этих краев. А еще, отремонтировать и открыть поликлинический здравпункт, помочь в восстановлении храма, обустроить железнодорожной школы.

Дом заложили в прошлом году. На закладке был весь писательский секретариат, губернатор Тульской области В. Стародубцев. Он и вручил в этом году перед секретариатом ордера счастливцам. Разрезали ленточку, заиграл оркестр, утирали слезы пожилые женщины, дождавшись своего часа хлопали пробки шампанского. А рядом уже стала часовня, в которой скоро затеплится лампада. Эх, как бы и дальше так. А дальше на секретариате пошли серьезные разговоры, говорили о нуждах, о проблемах, о великом значении железных дорог для России. Навряд ли бы мы удержали эти пространства без стальных, связывающих всю страну дорог. Для отечественной литературы железные дороги сразу стали местом событий, местом созидания, местом вдохновения. Ф. Глинка и Н. Кукольник, Л. Толстой и А. Чехов, Н. Гарин-Михайловский и С. Есенин, А. Твардовский и А. Платонов, В. Чивилихин и Я. Смеляков, И. Ляпин и Ю. Лощиц, у всех находились возвышенные строчки и появлялись глубокие раздумья при описании дорог.

Мы считаем, что русские писатели, певцы и патриоты железных дорог. На секретариате вспоминали теперь уже исторический «пленум на колесах» Москва-Владивосток, посвященный 100-летию Транссиба, десанты писателей в восстановленную и возрожденную толстовскую Козлову Засеку и Бородино. Нет, это было не «нецелевое использование бюджетных средств» железнодорожниками, а вложение средств души в отрасль, в ее направления. На секретариате родилась формула: «Железные дороги – это всегда вперед, даже если едешь назад». Да они, отрасль, МПС тащат за собой прогресс, технику, везут к цели людей. На секретариате выступили, помимо писателей, председатель ЦК профсоюза железнодорожников А.Б. Васильев, начальник тульского отделения Московской железной дороги С. Вязанкин, депутат Госдумы, железнодорожник А. Яшин, ветераны железных дорог, поэты, артисты.

Выступающие писатели, помимо рассказа об истории, поэтических строк сказали, что важное приобретение для железных дорог, МПС, русской культуры и литературы – это новое качество «Гудка». Газета ныне – народная, профессиональная, общероссийская, литературная, массовая. Ведь мало в какой газете можно увидеть вместе имена прославленных литераторов и ученых таких, как А. Сегень и В. Распутин, В. Карпов и Ф. Кузнецов, В. Белов и А. Скатов, М. Алексеев и И. Ляпин, К. Скровцов и С. Куняев и многих других, чьи выступления касаются не узколитературных тем, а всего жизненного спектра проблем страны, наших людей. Не говоря о выдающихся специалистах, академиках, общественных деятелях. Думаю, что такой массовой аудитории одномоментно русская литература давно не имела.

Вот и здесь, в Скуратово, продолжение этого сотрудничества, ибо «Гудок» и его редактор И. Янин (живший в далекие годы здесь) взялись информационно обеспечить программу возрождения станции, разработанную на Московской железной дороге. Решено было провести семинар молодых талантов-железнодорожников, провести конкурс на лучшие материалы о человеке труда. Всеми было поддержано учреждение премии-приза имени прославленной героини Елены Чухнюк к 60-летию Великой Отечественной войны. Там, кстати, решили соединить железнодорожников Г. Фадеева с полярниками А Чилингарова. Да, да, Скуратово вполне подходящее для этого место. Станция имени выдающегося полярника, открывшего новые пути, может открыть новые пути сотрудничества и возрождения. недаром Волков уже слетал в Нарьян-Мар и установил первые связи. В общем, секретариат был и деловым и критическим, поэтическим и профессиональным. К его открытию был подготовлен специальный номер «Роман-журнала XXI век» – «Тургеневское лето», где были материалы о железнодорожной станции, о переселенцах, о тульских земляках – Тургеневе, Дельвиге, Грибоедове, Суворине, Скуратове живших здесь.

На секретариате была принята дальнейшая программа участия в возрожденческих действиях туляков. В частности, побывав на сказочном изгибе реки Снежедь, где стояла Антона Дельвига, принято решение о и восстановлении, и создании Пушкинского Центра в центре России. Уже нашлись соучастники и даже предприниматели. И еще в секретариате приняло участие руководство Союза славянских народов, созданного в прошлом году. Отделение его создано в Черни, тургеневский праздник станет общеславянским, а с Союзом писателей заключен специальный договор о сотрудничестве.

Пора сказать и о празднике. По традиции он проходит под открытым небом, а второй день подряд, при выезде из Москвы, подъезде в Туле и в самой Черни нас поливали крутые дожди. Как же быть с праздником? Волков знал, как. Утром он совершил богоугодное дело, мы заложили на местном кладбище часовню Архистратига Михаила (кладбища в районе стали приводить в порядок, сохраняют память). Тучки стали расходиться, и после открытия Загса и регистрации малышей (вот так накапливается забота о человеческой цепочке: роддом – храм – загс – молодожены – дом – квартира – школа – работа, станция, колхоз, завод – праздник – ветераны, старики – часовня на кладбище) засверкало солнце. Праздник и начался под яркими горячими лучами у памятника Толстому и Тургеневу, стоящему в центре Черни на трассе Москва-Семфирополь (кстати, поставленном В. Волковым, в бытность зав. отделом культуры). Сказали речи, возложили цветы и подивились стоящим рядом красивым, возвышенным девушкам, как бы из тургеневского прошлого. Так и есть, в неблизком городе Темникове из Мордовии, в школе проходил конкурс на лучшее знание творчества Ивана Сергеевича, на звание «Тургеневская девушка» (!). Они и приехали оттуда на Тургеневское лето. Славно! Приехали из мест Федора Ушакова, как бы стягивая время. Оттуда появились молодые, одухотворенные люди со своими учителями. Они читали Тургенева, говорили о нем. Как нужен сегодняшней России, ее молодому поколению чистый пронзительный голос, вдохновляющее и укрепляющее слово. Не эта, вся телевизионная мразь и многопудовая макулатура с убийствами, насилиями, порнографией. Поэтому поклонимся провинциальным подвижникам, охраняющим и сберегающим для нас чистые источники духа (так же как и природные, которые Волков приказал выявить, описать и взять над ними шефство). Поэтому оказалась крайне живительной и своевременной наша программа «Малые города России», учрежденная вместе с И. Яниным премия «Малая Родина». Дальше центр праздника переместился в село Тургенево и Колотовку. В Тургеневье в здании бумажной фабрики открыли музей. Отсюда, из флигеля, Иван Сергеевич наблюдал, как мальчишки на конях ехали в «ночное» на Бежин луг. Эта запись оказалась предшественницей знаменитого рассказа. А затем красочный, красивый душевный песенный праздник. На месте старой Колотовки. Помните, как у Тургенева в его рассказе «Певцы» соревновались в песне Яшка турок и рядчик, как возносилась их песня к небесам, как появлялись слезы от пронзительной и трепетной мелодии. Подлинный вокальный конкурс Чайковского, только не в консерватории. В тот же день на помосте в центре луга, для сидящих вокруг на пригорке и скамьях зрителей зазвучала песня. Да не дергающаяся, конвульсивная песня нынешней эстрады, а протяжная, бойкая и сердечная песня русских просторов, лесов, полей – русская песня.

Все удалось на этот раз в Колотовке: песенный праздник, встреча гостей с угощением и песней, в импровизированных павильонах, демонстрация и продажа сувениров, созданных народными умельцами. А еще свадебный круг певцов и гостей вокруг молодоженов, стихи поэтов, как бы давших ключ к празднику, и пронзительное, напоминающее о понесенных нами жертвах, постучавшееся в душу, стихотворение А. Твардовского «Я убит подо Ржевом», произнесенное, а скорее сотворенное артистическим талантом народного артиста России Юрия Назарова.

Через пару часов, ближе к вечеру центр праздника переместился на знаменитый ныне Бежин луг. Прикосновение таланта гения делает любое неизвестное доселе место одухотворенным и близким миллионам людей. Таким и стал для нас Бежин луг, после трогательного рассказа Ивана Сергеевича о деревенских мальчишках, сидящих у костра в хрустальном царстве природы и мире ночных сказов. Тут и развернулась ночная феерия, где монолог Тургенева (роль которого уже пятнадцать лет исполнял тульский артист Москалев) сменялся музыкальными картинами, балетными сценами, факельными шествиями. На этот раз тургеневское действие более касалось заграничных впечатлений Ивана Сергеевича. Его размышления о русском Слове, душе, женской чистоте оказались приглушены и не столь ярко обозначены, как в предыдущие праздники. Но все окончилось поистине столичным феерверком, и спасительной музыкой Свиридова.

Для всех, кто был первый раз на ночном представлении, зрелище было незабываемым. Да оно и не могло быть не таким, ибо Бежин луг, тургеневское слово соединили тысячи людей, которые давно ждут незамутненной красоты, являющейся в своей первозданности природы, неиспорченного русского слова. Природный Коллизей, на отрогах которого сидели тысячи зрителей замер с первой мелодией и разразился аплодисментами по окончанию волшебного представления, идущего от природы людей и Слова.

Спасибо тебе, Иван Сергеевич, за спасение наших душ! Спасибо, поистине райский Бежин луг!

Валерий Ганичев