Непроходимые, запорошенные снегом пашни— лавы. Сплошняком до неба— комья смерзшейся земли, как тела погибших на поле битвы. Чернь — называется местность, хотя плодородит здесь отнюдь не чернозем, а пески с глинами.
Тульские пустыни. Деревень— по пальцам перечесть. И погостов тоже не видать. Все или перепахано, или зарощено сорным деревом березой, на которую тут уповают, как на матерь будущих дубрав и сосняков. А на помин исчезнувших селений глава района Волков уже заказал столярам гигантские поминальные знаки. Скоро ими, как крестами, унизают эти голые холмы, эти русские пространства . И весной вместе с бирюзой новых всходов выпрут из цементных фундаментов кресты, как фантастические сорняки, Господи прости. Не таким крестам хочется поклоняться. На этих голых, безлюдных капищах молиться— никакого сердца не хватит. А Волков, во втором пришествии став главным в районе, приказал еще и настоящие кладбища считать. Мало того— все могилы до единой! Войско принял после разгрома, и первым делом— с мертвецами управиться.
Пока последняя могила не подсчитана— нет мирной жизни, нет будущего.
Считать могилы, считать родники— и с фотографиями каждого, чтобы на ковер главы администрации! Считать бревна и шифер, купленные за казенный счет. Считать варианты финансового баланса. Считать, что отступать некуда…
Придя в районе во власть второй раз, Волков как бы ударил, щелкнул бичом мобилизационной экономики.
Вот уже шесть лет на виду в нашей газете этот могучий, с сипловатым баском русский хозяин— управитель. Собрать публикации— книжка получится. Эпос.
А в сжатом виде экскурс в историю Волкова таков.
С девяносто первого он в сопротивлении. Яркий, отчаянный оппозиционер Черни и всей Тульской области под стать Василию Стародубцеву— во втором поколении. В его кабинете— портрет Ленина до сих пор. Он в вечном сражении за родной район— как за всю русскую землю. Бесподобный, экспансивный администратор. Прославил район на весь мир праздниками «Тургеневское лето». Бежин луг— это его территория. Возвел в районном центре такой физкультурно— оздоровительный комплекс, какого и в Туле нету. Тогда же, в первом пришествии в районную власть, перевез из Грузии к себе в район русских молокан. Построил жилье для тысяч других беженцев, заселил район. Неутомимый добытчик всяческих финансовых вливаний, инвестиций. Бесстрашный воитель с так называемой тульской оружейной мафией времен первой чеченской кампании, когда дельцы от Минобороны спускали налево оружие через чеченскую диаспору. Защитник зверья от повальной охоты. Энтузиаст-непоседа, нежно любящий свою жену. Человек, которого всегда много и на которого невозможно сердиться— обаяние большого сердца. Выдержавший многолетний бой с бывшими в силе лет пять назад либералами.
Как собаки на медведя, несколько лет кряду лаяли на «начальника района» Волкова завистники и обиженные, все те, кто понимал исполнение государственных обязанностей, как следование циркулярам, в то время как Волков устроил в районе свою маленькую Россию и ощущал себя в ней президентом. В его лексике не пустое понятие— территориальная целостность района, захватнические устремления соседних областей. В период упадка всей России он удерживал в целости, сохранности и процветании один ее район— ставший как бы районом особого назначения, базовым в процессе дальнейшего возрождения страны.
Тогда, при Ельцине, его все-таки потеснили местные лайки при поддержке «Известий». Подняли шумиху вокруг дома, который он строил себе на окраине Черни. Испытанным приемом нащипали компромат, который весь оказался липовым. Волков на каждый кирпич, на каждую доску предоставил документ об оплате, но тогдашние блюстители нравственности Тульской области, которые сами вскоре оказались в тюрьме, все-таки «порекомендовали» ему сменить место жительства. Это говорилось человеку, который родился здесь, вырос и работал всю жизнь. Тогдашний временный переезд в Москву, по сути, стал для Волкова ссылкой. Четыре года с успехом трудился в столице. И вот пришел срок— выставил свою кандидатуру, и черняне проголосовали за него. Вернули. Опять посадили в кабинет главы администрации. Он хорошо смотрится и в этом кабинете, и в коридорах главного дома Черни. И когда выскакивает на крыльцо в мороз, в одном пиджаке, проводить гостей и машет рукой, а гости просят водителя посигналить ему на прощание. Такое впечатление, будто бы он не от казенного строения, а с крыльца своего родного дома машет рукой.
ЦИФРЫ ВМЕСТО СЛОВ
За четыре года отсутствия Волкова в районе разгромлено 75 животноводческих комплексов, 19 мехмастерских, 9 картофелехранилищ, 17 зерносушилок, 20 силосных ям.
Конструкции 45 домов, купленные на бюджетные деньги, разобраны и распроданы. Растащено оборудование построенного кирпичного завода на 15 миллионов штук кирпича, маслозавод превращен в молокоприемный пункт, хлебозавод низведен до мощности сельской хлебопекарни. Не используется 60 тысяч гектаров земли. Из 1200 тракторов в 1997 году осталось 180.
Административный талант сродни художественному. Волков тоже создает свой особый мир своей властью, энергией и чувством прекрасного. Все его устремления нацелены на изукрашивание «вверенной территории». Получается не книга, не кино, не какой-либо еще образный мир, но вещный. Из кирпичей, почвы, бензина и людских настроений он лепит новую, лучшую жизнь, как и подобает художнику, время от времени выезжая на натуру, а затем засаживаясь в кабинет.
Материал валом валит к мастеру. Только за последние две недели в его кабинете побывали 270 чернян. Пятая часть из них— безработные, столько же — не имеющие приличного жилья. Делегации православных приходов. Деловые люди всех категорий. Каждый из них, тысячи, после контакта с Волковым становятся немного другими. Возвращаясь на места с новым светом— цветом, мыслями составляют новую мозаику районной жизни. Новую картину.
Как того требует профессия администратора — человек «связей», великий комбинатор— в первоначальном смысле этого понятия, не опошленном сатириками, Волков во втором пришествии, будучи на четыре года оторванным от «нужных людей», теперь вновь налаживает коммуникации, и потому, а также и по велению изменившихся времен, одновременно активно внедряет хозспособ во все поры экономической и социальной жизни района. Проще говоря, внушает людям мысль, что утопающие должны прежде всего сами как можно интенсивнее шевелить ногами, руками и мозговыми извилинами.
Просит женщина жилье, чтобы отселиться от семьи сына. Он говорит ей примерно : » Триста человек на очереди. Стройки не раскручены еще. Возьмите, мамаша, кредит и пристройте к дому флигелек».
Это на микроуровне. А в масштабе района получается у него следующее. Роддом мал и ветх? А время не терпит? Значит, скидываемся всем районом и строим новый. Объявляется в Черни марафон по сбору средств. Тысячи специальных запаянных ящиков развозятся по селам и деревням. В эти ящики свои десятки и сотни засовывают черняне. И сам Волков с собственным семейством и сватом Свистуновым, в первых рядах, проталкивает в щель около десяти тысяч.
За несколько месяцев собрали более 400 тысяч рублей. Живые эти деньги пошли на оплату рабочим, а материалы ( кирпич, цемент, рамы, балки) были получены от предприятий в виде, можно сказать, оброка.
Я видел этот громадный список жертвователей. И видел новое, похожее на просторный коттедж банкира, здание роддома, поднявшееся посреди больничного городка, как символ возвращения Волкова на круги своя.
Случалось, наступал день зарплаты у строителей, а деньги кончились. Тогда Волков приказывал всем работникам администрации выворачивать карманы. Набиралась нужная сумма под честное волковское слово, выдавалась рабочим.
И землей, землей, пускай суглинистой и не ахти какой плодородной, затыкает пока что Волков дыры в своем районном хозяйстве. Клич брошен : «Оземеливайтесь!» Чтобы у каждого чернянина был свой пай, надел, тщательно обработанный, приносящий доход.
В ужасе «государственники» Черни : Волков сократил дотации детским садам! Опять руки потирают, досье строчат, доносы замышляют. Да, сократил, но только потому, что эти дотации там на «сникерсах» проедают, а он деньги сконцентрирует и купит им на них компьютеры. А «сникерсы» пускай на родной чернской земле выращивают те же сотрудники детских учреждений как в рабочее время, так и в свободные часы.
Создавайте кооперативы везде и всюду — такова политика Волкова. Соединяйтесь, люди русские! В деревнях ТОЗы организуйте— товарищества по совместной обработке земли.
По району рыскают волковские комиссары. Считают бетонные блоки, мешки цемента, доски, гвозди, купленные на бюджетные средства. За пропажи и растраты— строго спросится.
Взвыли торговцы мценские, ефремовские, тульские, заграничные, если границей считать периметр района. Им Волков объявил о повышении цен на торговые точки. Почему вы так с нами, спрашивают? А потому, говорит Волков, что вы нашу выручку, деньги наших жителей, за пределы нашего района вывозите.
А своим, значит, — льгота.
Своим отличникам учебы в средних школах в результате этих манипуляций — 60 именных стипендий.
И народную дружину— марш по улицам Черни! Патрули гражданские ходят допоздна.
В воздухе витает : мобилизация.
ЦИФРЫ ВМЕСТО СЛОВ
За десять месяцев 2002 года( после прихода к власти Волкова) уровень сельского хозяйства Чернского района, строительства, розничной торговли и промышленности повысился на 31 процент.
Посевные площади прибавились на 901 гектар. Урожайность зерновых по сравнению с 18 центнерами прошлым годом составила 21 центнер.
Объем товарной продукции увеличился на 33 миллиона рублей.
На строительстве разных объектов освоено средств в 2, 7 раза больше, чем в прошлом году.
Этот шатер— ангар из металла поставлен был усилиями Волкова в центре Черни еще во времена первого его правления. Тогда он успел только спортзал в ход запустить, с тех пор в нем беспрерывно идут тренировки и соревнования. А вот плавательный бассейн довести до ума не дали. После московского «отпуска» работа под крышей физкультурно-оздоровительного комплекса опять закипела.
Я поднимаюсь по металлическим ступенькам наверх, оказываюсь на трибунах для зрителей будущих соревнований по плаванию. Стою над громадной емкостью бассейна без воды. Она спущена. Ее наливали недавно, чтобы проверить: не случилось ли за четыре «сухих» года осадки фундамента. Теперь покроют ванну пленкой и, я так представляю, Волков во всей своей богатырской мощи первым нырнет в этот бассейн— по праву. И погонит волну натуральную, как он гонит административно-хозяйственную.
А пока сварка сверкает в зале. Десяток маляров тут и там катают валики, подмалевывают кистями. Гулко раздаются в перекличке голоса прораба и бригадира
На Крещение вскипят здесь воды от барахтающихся тел.
Жилой дом рядом с ФОКом. Тоже в отсутствие Волкова стоял недостроенным. Коробка в четыре этажа. Панели пятого растащили. Что делать? Быстренько Волков заказывает архитекторам начертить мансарду. И ставит пятый этаж, чуть поуже, из кирпича. Покрывает железом. Получается не хуже, чем у Лужкова. Вселение— через неделю. И здесь тоже так милый сердцу Волкова аврал. Уже «назначена приемная комиссия»— слова приятные для всякого.
ИЗ ИНТЕРВЬЮ В.Д.ВОЛКОВА «ТУЛЬСКИМ ИЗВЕСТИЯМ»
— Виктор Данилович, как вы решились вновь стать главой района?
— Не сразу. Были многочисленные обращения ко мне и от общественных организаций, и от отдельных граждан, в том числе и от туляков, и от москвичей. Просили вернуться. Сомневался. Решающим стало то, что я увидел : администрация Тульской области во главе с Василием Стародубцевым взяла курс на возрождение всего того, что было порушено после 1991 года. И на выборы в районе я пошел, заручившись поддержкой губернатора, других руководителей области.
— Как формировали свою команду?
— По принципу профессионализма. Если сильный специалист, хочешь району добра, не блефуешь — милости просим! Даже если критикуешь меня, не соглашаешься. Будем спорить и найдем оптимальное решение.
Создал «Совет 100» из самых опытных руководителей района. В моей команде, естественно, и сельские администрации. Даю им больше самостоятельности, нацеливаю на самоуправление, поиск финансирования. Пусть сами думают, как пополнить свой бюджет.
Только выедешь за Чернь, свернешь с Симферопольского шоссе и пойдут тебя кружить поля с перелесками, пустынные, безлюдные, каменеющие на морозе русские пространства, в такую декабрьскую бесснежную пору, кажется, ни птице, ни червю не надобные. Звенят на ветру ветки краснотала, какая— то ядовитая пыль переметает дорогу, и солнце бордовым нарывом, злокачественной опухолью набухает в лощине, где— то совсем близко. Не верится, что здесь тысячу лет обитали люди, за благо считая разжиться этой землицей, покосом, пастбищем. От тех людей и духа не осталось, хотя по статистике их прямых, кровных потомков в Чернском районе больше двадцати тысяч добивают свой исторический срок.
Вот совсем недалеко от Черни, следовательно от больницы, Дома культуры, автостанции, то есть цивилизации, — совхоз. Название как в насмешку— советское хозяйство. По воле, а точнее— безволию тех, кто стоял у руля в Черни, пока Волков трудился в московских министерствах, и кто исповедовал принцип, а точнее беспринципность под видом мудрости : пусть все идет своим чередом , — исчезли на территории совхоза деревни Ростопчино и Знаменка. Разошлись люди, взяв паи и попав в полную зависимость от перекупщиков, не защемленных «княжеской властью». И дали им в прошлом году за труды в сезон по два центнера зерна на душу! Это четыре мешка. И— все! Живых денег— ни копейки. Такой он «свой черед». Весной — солярки в баки, покатайся мужик по полям, подыми, а осенью — зерна курам натрусить. Себе на хлеб — добывай как знаешь. Таков сегодня экономический механизм. Таков ход вещей. Без мобилизационного фактора, без волковского «кнута и пряника» — мертвая тишина.
Въезжаем в СПК «Снежедь». Кооператив называется, а отличия от совхоза никакого. Только разве что глава здешней администрации — неповторимый, бывалый человек, балагур по фамилии Раевский, на досуге собирающий материалы о своих знаменитых предках. А мужики — без оригинальности бедствуют в деревнях. «Кто посмелее, те в городах, на заработках». Раз в месяц привозят семьям деньги. Обзаводятся на отходе жильем и «сдергивают семьи с места». Ибо индустриализация! Она не в тридцатых годах началась, и не в сороковых закончилась. Из деревни в город — вечное движение, как от истока к устью. А сподвижники Волкова все-таки ставят запруды. Здесь в Снежеди этот самый Раевский создал-таки требуемое Волковым потребительское общество— для поддержания водопровода, прочего коммунального хозяйства. Опять же начали с того, что скинулись по сотне. Отремонтировали водонапорную башню. И за то как «пряник» от главы района получили солярки на вспашку под зиму 60 гектаров. Со скрипом, но провернулось-таки от усилий Волкова и здесь колесо в ржавом механизме сельской жизни, а дальше уже и маховиком протолкнет.
Едем дальше.
Опять трехцветный флаг посреди деревни. Под флагом — выдвиженец Волкова — глава администрации Дорохин Петр Иванович. Он тут недавно. Зерна у него на вверенной территории— 300 тонн. Он его «пережигать» намерен в брюхах рыбы карп. С московскими заводчиками договорились исполу : их малек, а корм и пруды — здешние. Весной запустят. Живая деньга в неводе появится.
И так почти во всех деревнях импульс волковской энергии, как искры в системе зажигания, разживляют районную махину.
При всей своей фундаментальной приверженности к крупному общественному производству, надо сказать, Волков дает жить и фермерам, даже рекламирует их в буклете, выпущенном на днях в Туле к празднику работника сельского хозяйства.
Каков сегодня середняк в Чернском районе, судите по рассказу Николая Думалкина, которым он поделился на страницах чернской газеты «Заря».
— Из крупного рогатого скота у меня пять коров, три быка, телка. Куры , утки. Имею лошадь. Трактор Т-40. Косилка. Картофелесажалка. Земли двадцать гектаров. Раньше сено заготовлял вручную. Уходил на сенокос в половине четвертого. За день — тонна. А надо тридцать. Теперь с косилкой полегче. На выручку от сдачи молока ежегодно закупаю до шести тонн зерна для собственной мельницы.
Все бы хорошо, но есть завистники. Одной корове дали хлеб с гвоздями. Другой помогли «подавиться» яблоками. Птицу часто воруют.
Молоко сдаю на Тургеневский пункт. Зимой платят по 5 рублей за литр, а летом едва три. Раньше возил на машине, теперь пересел на лошадь, чтобы дешевле. Литр солярки— 6 рублей. Иногда выходит и по триста рублей в день выручки, а иногда и сотни не наберешь.
Девять вечера. Чернь безлюдна и мрачна. На третьем этаже главного дома в кабинете Волкова гаснет свет. Мы идем ужинать. Стол обилен. Выпивка — только за встречу. Еда — не самоцель. В застолье — активисты команды Волкова, с которыми он вошел во власть. Разговор о проигравших, враждебных, оттесненных на периферию районной жизни. Страсти накалены. «Да ведь они и стрельнуть могут», — то ли в шутку, то ли всерьез пытаются убедить Волкова быть покруче с побежденными. «Пускай. Я ничего не боюсь». «Они вашу консолидацию за слабость примут. Неужели и Н.Н. в аппарат возьмете? Ведь он столько вам гадостей сделал!».»Он специалист. Нужен району. Начнем с чистого листа».
Тут открывается мне в Волкове и великодушие победителя и предрасположенность к тонким политическим играм на пределе дозволенного. Влияет на его решения и просто здравый смысл. «Когда мы еще свои кадры вырастим? До тех пор пускай старые спецы работают».
И потом вдруг, вздохнув немного шутя совсем по-фаустовски: «Скучно мне тут с вами!»
Мне кажется, ему скучно без битв и побед. Другие понимают иначе: «Это вам после Москвы, Виктор Данилович».
Мятежность характера Волкова толкает его на грань риска. Будь то хозяйство или политика. Он из тех, кто ищет бурю, в которой находит отнюдь не покой, а способы усовершенствования живой кровяной народной жизни. Он был такой и шесть, и десять лет назад… Едва не погиб в автокатастрофе — не стал осторожнее за рулем. На прицеле у чеченской мафии находился больше года — не отступился от обличений в тайной торговле оружием. Вот совсем недавно, в ноябре, как первое предупреждение от «обиженных» — сгорел у него флигель. Он уже новый сруб кладет на уцелевший фундамент. И спокойно пишет мемуары, подводя итог первым пятидесяти годам своей жизни.
ИЗ КНИГИ В.Д.ВОЛКОВА «Великой Родины частица»
«С моей глубокой обиды, можно сказать, началась вся эпопея, получившая потом название «Тургеневское лето». В то время я был еще молодым, работал в райкоме комсомола. И вот как-то просматривая разнарядку всесоюзной экспедиции «Моя Родина — СССР», где были указаны памятные места страны, не обнаружил там ни строчки о Чернском районе. Как будто его вовсе не существовало. А ведь наш район кроме прочего — родина многих гениев русского народа. Тогда я в пику такому пренебрежению и предложил создать свою, районную экспедицию.
При подготовке попутно раскопал одну поучительную историю. Оказывается, в тридцатые годы в нашем районе кинорежиссер Эйзенштейн снимал фильм про Павлика Морозова. Я не хочу касаться страшного события с убийством этого мальчика. Это другая тема. При изучении материалов про съемки фильма меня поразили документальные свидетельства того, как киношники тех лет использовали «натуру». Они организовали разгром православного храма в родовой усадьбе Тургенева и засняли это варварство как материал к фильму. А самые шустрые участники съемок разграбили на фамильном кладбище Тургенева могилу генерала Сухотина.
То было время, когда буквально разбрасывали камни. Нам досталось — собирать их, тоже в буквальном смысле, реконструировать церкви, восстанавливать кладбищенские памятники.
Так мы не только Тургеневскую церковь стали реконструировать, но и знаменитый Бежин луг, который находится на территории нашего района. Мне тогда советовали приглашать на Бежин луг в праздник «Тургеневское лето» профессиональных постановщиков и артистов. Как руководителю администрации района, мне вроде бы это было очень выгодно, под маркой Бежина луга можно было быстро , как сейчас говорят, мгновенно раскрутиться на всю страну, заработать большие политические дивиденды. Но я пошел другим, можно сказать, окружным путем. Я поднял всю самодеятельность района, по сути — потомков тех крестьян, о которых Тургенев писал в своих произведениях. И они стали делать праздник сами.
Сколько детей, молодежи прошло через наши праздники! Взрывно возрос спрос на произведения Тургенева в наших библиотеках. Потому что, оказывается, для многих это было открытием — действие происходит в «Записках охотника» на нашей чернской земле. И описанные люди — их предки! Это же все равно, что родословную прочитать, соприкоснуться со своей историей.
И вот помню, в разгар одного из праздников два слегка подвыпивших механизатора, чисто одетые, побритые рассуждают, сидя на угоре над Бежиным лугом, спорят, с какой стороны пришел той, описанной в рассказе ночью, сюда на Бежин луг сам Тургенев. С какой стороны? Из какого оврага поднялся? Мужики рассуждали очень здраво, обстоятельно, будучи сами охотниками.
Тема разговора мужиков меня поразила. Местные крестьяне занялись прикладным литературоведением!..».
Волевой человек всегда духовен. Слово, мысль, идея — для него изначальны. Конечно, на должности главы администрации невозможно быть чистым идеалистом, но все-таки редкость увидеть во властном кресле даже человека, который «и через культуру поднимает жизнь». И это в наше время, когда мысль о деньгах зомбировала массы. Когда, говорят, книги перестали читать. А Волков той порой, пользуясь знакомством с современными русскими писателями, вхожий в кабинеты руководителей Союза писателей России, организует в Москве сбор книг. Тысячи томов везет в Чернь. Созывает библиотекарей со всего района. Посредством их вводит Слово традиционной русской литературы во все духовные поры вверенной территории.
Я был на том совете комитета культуры. Видел подвижников— библиотекарей, заведующих домами культуры — сильных, светлых душой женщин, которые пестуют невидимых миру русских крестьянских детей в деревнях, остановившихся в своем развитии на достославных временах, возможно даже семнадцатого века, если сравнивать с цивилизационным взрывом столиц.
Не всякому и патриоту московскому, политизированному, интересны эти дети, эти деревни в холодных пространствах России, но у Волкова они все в сердце. И московскую квартиру, и карьеру он оставил ради этого.
Вокруг такой личности как Волков неизбежно складываются легенды. Вот напоследок одна из них.
Однажды жарким летом Волков с единомышленниками оказался у святого источника. У всех на шеях было по кресту, а у Волкова — нет. Его спросили, крещеный ли он? Конечно! Тогда держи, вот крест тебе, только что в церковной лавке куплен. Надевай и носи.
Он принял подарок, но прежде чем надеть крест на шею, сто раз окунулся в ледяную воду источника.
Ровно сто.

www.zavtra.ru

No:  51(474)
Date: 17-12-2002